Еще более страшная, чем, на Ходынском поле, произошла давка на похоронах вождя советского народа и всего мирового пролетариата И.В. Сталина.
Иосиф Сталин умер у себя на даче в Кунцево 5 марта 1953 года. Вся страна застыла в ожидании: что теперь будет, как без вождя, кто его заменит?
В Советском союзе на четыре дня был объявлен траур. Страна в эти дни фактически не работала. Страна ожидала похорон гения, назначенных на 9 марта. По радио уже четыре дня передавали только трагические музыкальные произведения. Настроение у советских людей было подавленным, начал развитие всеобщий психоз.
Траурный митинг колхозников
Многомиллионная людская очередь извивалась по улицам Москвы и направлялась к Колонному залу Дома Союзов, где на возвышении был установлен гроб с телом покойного. Все стремились попасть в Колонный зал Дома Союзов, чтобы хоть одним глазком посмотреть на человека, который уже при жизни стал памятником.
Город как будто обезлюдел. И если на Пушкинской улице (ныне Большая Дмитровка) и в близлежащих переулках еще удавалось поддерживать порядок, то в более отдаленных местах из-за многотысячного скопления людей образовывались давки. И вырваться на свободу из такого удушливого столпотворения было просто невозможно: всюду стояли войска и грузовики. Оцепление не давало толпе разойтись. И только с одной стороны улицы были свободны, именно оттуда, откуда напирала толпа. Все хотели обязательно влиться в живую человеческую реку и попасть на Пушкинскую улицу. Никто не знал, как подойти. Вот и тыкались люди по разным улицам и выходили на военных.
Информации не было никакой, одни только слухи. Согласно слухам, на Пушкинскую улицу можно было пройти со стороны Трубной площади. Вот туда и направился основной людской поток. Но не всем удалось добраться до нее. Многие умерли далеко на подступах. Сколько было погибших? Сотни, тысячи? Скорее всего мы об этом уже никогда не узнаем.
По свидетельствам очевидцев, все раздавленные тела складывали на грузовики и вывозили за город, где всех закапывали в одну общую могилу. Но самое страшное заключалось в том, что среди раздавленных были такие, которые приходили в себя, просили помощи. Их можно было еще спасти. Но скорая медицинская помощь практически не работала – в те траурные дни по центральным улицам запрещалось ездить. Раненые никого не интересовали. Их участь была решена. Ничто не должно было отвлекать от похорон Сталина.
На многих улицах разыгрывались настоящие трагедии. Давка была такой сильной, что людей просто вжимали в стены домов. Обрушивались заборы, ломались ворота, разбивались витрины магазинов. Люди забирались на железные фонарные столбы и, не удержавшись, падали оттуда, чтобы уже никогда не подняться. Некоторые поднимались над толпой и ползли по головам, как это делали во время Ходынской давки, некоторые в отчаянии наоборот пытались пролезть под грузовиками, но их туда не пускали, они в изнеможении валились на асфальт и не могли уже больше подняться. По ним топтались напиравшие сзади. Толпу качало волнами то в одну сторону, то в другую.
Вот что рассказывал об этом известный поэт Евгений Евтушенко, который позже снял фильм «Смерть Сталина»:
«Я носил в себе все эти годы воспоминание о том, что я был там, внутри этой толпы, этой чудовищной давки. Эта толпа – гигантская, многоликая… У нее было в итоге одно общее лицо – лицо монстра. Это и сейчас можно видеть, – когда тысячи собравшихся вместе людей, быть может, симпатичных каждый в отдельности, становятся монстром, неуправляемым, жестоким, когда у людей перекашиваются лица… Я помню это, и это было зрелище апокалиптическое.
Ведь что тогда произошло? Комендатура города и Министерство государственной безопасности распорядились оградить Трубную площадь военными грузовиками, и со Сретенки, со спуска, хлынула человеческая Ниагара, люди были вынуждены давить друг друга, лезть через дома, квартиры, они гибли, были случаи, когда гибли дети. Это было похоже на то, когда толпа прет на футбол или бокс.
Те, кто никогда не видел Сталина живым, хотели увидеть его хотя бы мертвым, но так и не увидели. Не увидел и я… Люди не плакали. Плакали, когда услышали сообщение о смерти вождя, на кухнях, на улицах. Здесь же все превратилось в борьбу за выживание, в борьбу за жизнь. Люди гибли, втиснутые в этот искусственный квадрат из грузовиков. Оцеплению кричали: "Уберите грузовики!". Я помню одного офицера, он плакал, и, плача, спасая детей, он говорил только: “Не могу, указаний нет…”».
Сколько человек погибло в давке на похоронах И.В. Сталина точно неизвестно. Но по некоторым данным число погибших значительно превышает число жертв давки на Ходынском поле.